Интервью Андрея Пионтковского порталу «Еспресо ТВ»

Эхо России

— Андрей Андреевич, давайте пожалуй, начнем с речи Путина перед Федеральным Собранием. Возникает такое ощущение, что Владимир Путин действительно считает себя императором. Он на трибуне, как император, говорит об исторической миссии, о крещении Руси. У меня сложилось впечатление, что апелляция к прошлому — это признаки метания Кремля и неспособности справиться с той ситуацией, которая сложилась в настоящем.

— Это правильное ощущение. Речь Путина явно распадается на два куска. Первый — внешнеполитический. Я бы даже сказал, метафизический: о Херсонесе, о духовных скрепах, о сакральности и т.д. Было видно, по тому, как он говорил с огромным энтузиазмом, что во все, о чем он говорил, он верит, включая глупости про Херсонес. Ему, правда, быстро напомнили, что Владимир был норвежец по происхождению и посетил он греческий город Херсонес. И при чем тут Путин и его Московия?

А вторая часть, более обширная — экономическая, «о грешном и земном», — ему была явно скучна и неинтересна. Экономикой он уже не интересуется, пребывая в совершенно других сферах. Он, скорее всего, просто читал то, что ему было написано на бумажке, не сильно вникая в смысл. Экономическая часть тоже, как заметили многие, содержала невероятное количество глупостей и абсолютно была вне реальности. Еще несколько дней назад Путин объяснял нам как хорошо, что рубль падает. Мы, мол, больше получаем за баррель нефти, бюджет наполняется. А в этом своем послании он вдруг принялся обвинять каких-то спекулянтов и призывать: «А давайте сделаем так, чтобы наши темпы роста были вдвое выше мировых». И это всего через два дня после того, как его министр экономики дал официальный прогноз, что в следующем году у России будет, в лучшем случае, минус 1% роста. Естественно, что низменные, презренные вопросы экономики его не интересуют, потому что он полностью погружен в свою концепцию «русского мира». И, видимо, это надолго. Ведь для него «русский мир» является инструментом личного выживания.

Вся наша внешняя политика: и в России, и в Советском Союзе, была производной от политики внутренней. Основная цель жизни, как партий, так и лидеров — это навсегда остаться у власти. Тут Владимир Путин не исключение. Хочу заметить, что я сейчас говорю не просто о мании власти. Это элементарное чувство безопасности. Путин видел, что происходило с Мубараком, чем закончил Каддафи, и из этого сделал вывод, что из Кремля ему уходить нельзя никогда. В то же время он понимает, все-таки не глупый же человек, что никаких экономических чудес продемонстрировать народу он уже не сможет. Экономика России, представляющая собой такую же воровскую модель, как и у вас при Януковиче, не работает. Единственное, чем можно удерживать сейчас народ в повиновении — это имперскими фантазмами, объясняя, что мы осажденная крепость, а кругом враги. Нам же что по телевизору говорят? Какая там Украина? Мы же не с Украиной воюем! Украина — это просто территория, на которой мы воюем с Соединенными Штатами Америки. И даже больше! Это война русского мира с англосаксонским миром.

Вот в этих тезисах и была выдержана вся его первая часть речи, в течение которой, вот за эти 10-15 минут пока длился рассказ про Владимира и скрепы, обвалился рубль на рынке. Она, по сути, означала что, никакого примирения с Западом не будет и, что «священная война» будет продолжена.

— В речи ни разу не прозвучало понятие «Новороссии». Может ли это означать, что Владимир Путин хотя бы отдаленно осознает, что идея дальнейшего насаждения «русского мира» в условиях падения экономики — несвоевременна?

— Знаете как говорят: «Сумасшедший-то, сумасшедший,.. А мыло не ест»? Вот это как нельзя лучше относится к нашему случаю. Он сумасшедший, но какие-то вещи он все же понимает. В течение полугода, пока длилась военная кампания против Украины, он серьезно рассматривал сценарий прямого вторжения. С самого начала крымской авантюры был замах на 8 областей Украины. Идея Новороссии — это ведь до Одессы. Но, видимо и военные советники, и люди в близком окружении, ему объяснили, что крупномасштабная военная акция будет сопровождаться большими потерями российских военнослужащих. Были же эти августовские секретные похороны в различных городах России. Это уже тогда начинало вызывать некоторое социальное недовольство в народе. Больших потерь российское общество не выдержит. Они не будут приняты и армией. Армия, я имею в виду солдат и офицеров, и так относится к идее войны без энтузиазма. На днях мелькнула оценка военных экспертов, о том, что «проломить» коридор до Крыма — одна из тактических целей, которые Путин сейчас рассматривает, — будет означать до 40 тыс. потерь российских военнослужащих. Ни Россия, ни режим этого не переживут.

Но он никогда не откажется от своей основной цели — душить Украину, гадить Украине, расчленить Украину. Еще при Януковиче Путин фактически вынуждал того отказываться от соглашения об ассоциации с Европейским Союзом. Соглашение — это, прежде всего, изменение правил внутри Украины. Европейский вектор Украины неприемлем для Путина ни в коем случае. Очевидно, что ваш успех на пути европейской модели станет примером для России и будет означать конец эпохи путинизма. Сейчас он надеется, что у него есть набор инструментариев, помимо прямой полномасштабной войны. Это и сохранение существования Лугандона — такой раковой опухоли на теле Украины. Он надеется на экономические проблемы, на возможный дефолт Украины, на холодную зиму, и т.д.

То есть, хорошая новость состоит в том, что полномасштабной войны не будет, но плохая — в том, что он никогда с Украины самостоятельно не слезет.

— В период, пока он читал эту речь, произошло не только падение рубля. Стало известно о событиях в Чечне. И тут нет четкого понимания, что там на самом деле происходит. Это может быть и спецоперация, и акция подполья, Имарат Кавказа. Нельзя также исключать, что это может быть начало осуществления угрозы со стороны Исламского Государства России и Путину лично. В любом случае, тема Чечни начинает возникать после многих лет затишья. Что на самом деле происходит в Чечне?

— Во-первых, я не согласен с Вашим акцентом именно на Чечне. Проблема не в Чечне. Проблема в Северном Кавказе в целом. Между прочим, может быть Чечня как раз менее проблемная для Путина зона. Война в Чечне закончена. Мы проиграли. Россия платит дань и контрибуцию победителю — Рамзану Кадырову. На вопрос: «Откуда деньги?», он обычно отвечает: «От Аллаха». Ну, не от Аллаха, не надо скромничать, а от российского Президента. В ответ на огромные трансферты, Кадыров декларирует формальную лояльность, причем даже не России, а Путину лично. Я бы не преувеличивал значение этого нападения. И тут надо отдать должное Кадырову. Он достаточно эффективно с этим вызовом справился. Сама акция была приурочена к посланию и носила демонстративный характер.

Гораздо драматичнее мне представляется ситуация во всех других Северокавказских республиках, где очень сильно исламское подполье. И, кстати, там оно сильнее, чем в Чечне. В Чечне сложилась своеобразная монополия одного бандита. Кадыров более-менее контролирует Чечню и «чеченское подполье» в том числе. Вот в других республиках местные ханы вынуждены находить общий язык с сопротивлением. А Москва вынуждена платить за все это громадные деньги, чтобы сохранить иллюзию принадлежности Северного Кавказа к России.

С обвалом экономики, уменьшением ресурсов, возникает большая проблема. Если Россия отказывается от Южного Потока, если идут сокращения в очень чувствительных сферах здравоохранения и образования, то неизбежно возникает вопрос той дани, контрибуции, которую Москва выплачивает не только Рамзану Кадырову, но и практически всем Северокавказским республикам. Видимость лояльности Москве на этих деньгах и держится, поэтому, с уменьшением финансовых вливаний, там начнут возникать все новые очаги нестабильности.

Идеологически сложилась идеальная почва для исламской революции: абсолютная коррупция светских властей и демографический взрыв, когда больше половины населения этих регионов — это молодежь, которая не может найти работу. Ну и, конечно, Вы упомянули ИГИЛ, (Исламское государство Ирака и Леванта). Он идеологически влияет на радикальных исламистов по всему миру как бренд. Мы знаем, что очень много выходцев из Северного Кавказа сражается в Ираке. Происходит своеобразный непрерывный обмен идей, вооружений и людей. В такой ситуации, поход Путина за каким-то русским миром — тем более нелеп. Он декларирует свое право защищать, даже не граждан России, а этнических русских по всему миру в то время, как сам фактически уже потерял Северный Кавказ. А сейчас экономически и демографически продолжает терять Дальний Восток и Сибирь.

— Абсолютно понятно, что ситуация начала развиваться и конец уже близок: для некого благоденствия россиян и для условного мирного спокойствия на российской территории. Очевидно, что невозможно рассчитывать на сопротивление россиян режиму. Общество отравлено пропагандой и патерналистски настроено. Но элиты тоже демонстрируют единодушие, сплочение вокруг Путина. И это самоубийственно, потому что для него власть — это вопрос только личного выживания. Возникает вопрос: неужели российская бизнес элита, да и политическая, и местная элиты тоже, настолько связаны с Путиным, что готовы поставить свое выживание на его карту? Обменять свои перспективы на выживание лидера?

— Во-первых, я начну с того, я бы не преувеличивал масштабов массовой поддержки Путина. Экономические трудности еще по-настоящему не начались. Что такое эти 84%? Социологические опросы в тоталитарных обществах вообще не означают ничего. Представьте, сидит себе человек в квартире в Москве или в Екатеринбурге. Ему звонит незнакомец и спрашивает: «Вы за президента Путина, или нет»? Весь генетический опыт такого человека подсказывает ему что: «Да, я за». У Чаушеску такой рейтинг был за 2 дня до того, как его вместе с женой, словно собак, расстреляли под забором.

Гораздо показательней другие индикаторы «поддержки-не поддержки». К примеру, в Москве было 2 больших Марша в солидарность с Украиной в марте и сентябре. В сентябре нас было, как минимум 50 тысяч человек, а возможно и 100 тысяч. Через неделю, так называемые поклонники Новороссии, все эти сумасшедшие прохановы-дугины, пытались организовать митинг в поддержку Новороссии. Пришло максимум 5 тысяч.

В политике все решает активное меньшинство. Простое математическое сравнение этих двух митингов показало, что в Москве «активное меньшинство противников войны» — гораздо больше, чем «активное меньшинство ее сторонников».

Что же касается элиты. Конечно, Вы правильно заметили, что их интересы начинают расходиться. У Путина интерес уже чисто персональный — выживание. А большинство его друзей — это мультимиллиардеры и весь их стиль жизни, стиль потребления, неразрывно связан с Западом. Например, они могут позволить себе потерять какие-то деньги в результате санкций, но уровень западного медицинского обслуживания, который они не могут при всех своих деньгах воссоздать в Москве — они терять не готовы ни при каких обстоятельствах.

Есть еще один важный момент. Эта так называемая «российская элита» — предельно конформистская по своей сути. Она продемонстрировала свое лицо в период массовых волнений 2011-2012 года. Весь мировой опыт, а в Украине уже дважды, показывает, что авторитарный режим падает при сочетании двух факторов. Первый — это массовые выступления на улицах. Опять же подчеркну, активного меньшинства, а не большинства. И второй — необходим раскол в элитах. Так вот, нас на улицах было и 100, и 200 тысяч человек. Если бы был раскол элит, тогда в декабре 2011-го, то на следующий день на улицу вышло бы уже 500 тысяч человек. Но, ничего! Ни малейшего признака!

В верхушке есть свои системные либералы, ненавидящие Путина. Они недовольны рэкетом силовиков, но в то же время, Путин — их защита от народа. Свергнут Путина, а на следующий день у них всех спросят: у всех этих Чубайсов, Волошиных, Медведевых, Дворковичей и прочих: «Откуда ваше состояние, уважаемые?». Они связаны с ним общими преступлениями.

Но, сейчас все поменялось. Путин решил заняться ядерным шантажом. Я неоднократно писал об этом. Он постоянно угрожает и миру и Украине. Так вот. На ядерную войну они не подписывались. На это его окружение не готово. Поэтому, какие-то процессы там, конечно же, возможны — недовольство нарастает. Во что все это выльется? Посмотрим.

Сталин тоже в последние месяцы жизни сошел с ума и реально готовился к Третьей Мировой ядерной Войне. Это был конец 52-го — начало 53-го года. И он был остановлен своим окружением.

— Как и в «Карибский кризис» угроза применения ядерного оружия, сыграла свою роль в отставке Хрущева.

— Согласен. Советский Союз, по сравнению с сегодняшней Россией, был куда более демократической страной. Там было хотя бы Политбюро. Я даже думаю, что если бы у нас сейчас было Политбюро, то Путина, как Генерального Секретаря ЦК КПСС, Политбюро давно бы уже отправило в отставку. Даже у коммунистов были какие-то регуляторы от безумия первого лица. Причем все время были. И Ленин сидел в Горках под домашним арестом, и Сталина убили, и Хрущева сняли. А в современной российской системе абсолютно нет никаких институтов, которые могли бы, хотя бы теоретически, собраться и сказать, что «Товарищ Путин не прав. Устал. Надо бы перевести его на другую менее ответственную работу».

Ситуация очень острая. Объективная необходимость избавиться от такой неоднозначной фигуры, как Путин, ощущается. И элиты, не самые глупые люди, это понимают. Но как это будет развиваться — я не знаю. Это невозможно предсказать.